(Предлагает для дискуссии «Позвать на сцену» Гребенюка Александра Александровича, заместителя директора по научной работе Высшей школы современных социальных наук МГУ имени Ломоносова.)

Александр Гребенюк: Во-первых, большое спасибо за возможность выступить. Тема демографии и миграции в одной сессии – сложнейших темы.

Трудовая миграция – наверное, один из самых сложных социальных процессов, социально-политических на сегодняшний день процессов для понимания, для обсуждения. Разные точки зрения, разные позиции. И мы уже какое-то длительное время находимся в таком состоянии реформирования подходов к управлению миграцией. В этом мы находимся, наверное, по большому счету с 2006–2007 года. И вот в этом что-то принимается, от чего-то мы отказываемся, к чему-то мы приходим. Но год от года не меняется самое главное. Очень высокая теневая составляющая. Огромное количество нелегальных мигрантов. Проблемы со знанием русского языка и адаптации. Я уж не говорю об интеграции в российское общество.

Проблем очень много. Как вы знаете, буквально несколько дней как снова инициирована новая веха в нашем миграционном законодательстве. Подготовлен законопроект, он внесен. Там есть вещи, о которых мы говорим с 2013 года, есть вещи, о которых – допустим, цифровизация – с 2018 года. Экспертное сообщество твердит, что эту сферу однозначно нужно цифровизовывать, однозначно, нужен учет; однозначно, нужен контроль, причем сделать это не так сложно.

В концепции миграционной политики 2018 года примерно треть была посвящена именно цифровизации, но пять лет это не двигалось. И вот сейчас мы видим, как целый ряд очень правильных, по нашему мнению, законодательных инициатив ушли в парламент. Посмотрим мы на выходе, что будет, но опять же, все, что связано с контролем, все, что связано с цифровизацией, ужесточением определенных требований, мы однозначно поддерживаем.

Теперь, если позволите, я немножко по слайдам пройдусь. Во-первых, вот некоторые данные. В России в 2022 году на миграционный учет было поставлено 16,10 миллиона человек, из них 11 миллионов, ну почти 12 миллионов, указали трудовую деятельность. Это факты постановки на учет. В реальности, если пересчитать, то практически все эти там 17 миллионов в той или иной степени, ну пускай 15 из них, это въезд с рабочими целями. Эксперты, да и сотрудники МВД, говорят о том, что для фактического пересчета въезда на людей, а мы, представляете, находимся пока в такой парадигме, нужно где-то на два либо на два с половиной делить. Это первое.

Второй момент. Условно в России где-то 7–8 миллионов иностранных мигрантов. Это мы о потоке говорим. Мигранты различных категорий постоянно перемещаются внутри различных статусов. Въезжают, выезжают, доходят до вида на жительство, потом снова уходят в какой-то другой статус. Учебные мигранты также перемещаются. Вот это сфера, в которую идет постоянно социальная динамика. С очень высоким нелегальным компонентом. Это вот нужно понимать.

Вот смотрите. Оформлено 2 миллиона патентов и 95 тысяч разрешений на работу. А у нас примерно 8 миллионов находятся. Патентов, обратите внимание, сколько. Да, у нас есть мигранты ЕАЭС, которым не нужно оформляться, но их ограниченное количество. Вот отсюда мы получаем: примерно 2 миллиона у нас находится в нелегальном статусе. Цифра огромная.

И последнее. Иностранными работниками было переведено 15,2 миллиарда долларов в 2021 году за рубеж в виде денежных переводов.

Это последняя статистика, которую я могу показать. Для чего-то управление по миграции МВД закрыло данные по 2023 году. То есть теперь мы с вами, экспертное сообщество, не знаем. Очень была хорошая показательная статистика на сайте МВД, но теперь ее нет. Теперь даже вот эти данные невозможно будет получить по запросу. Экспертное сообщество потеряло еще один инструмент анализа, то есть получение первичных данных о трудовой миграции.

Насколько эти выводы верны о численности? Вот наша одна из моделей, которую мы считали в 2019 году, в зависимости от денежных переводов, сколько у нас трудовых мигрантов. Если мы не будем брать учет, а только остановимся на тех деньгах, которые переводят, эта модель экономическая отталкивалась от количества денежных переводов на родину мигрантов, то мы примерно получаем такие же числа. 7,4 миллиона находятся и примерно 4,6 незадокументированных, но внутри еще мигранты из ЕАЭС.

Второй раз повторяю: у нас минимум 2 миллиона нелегальных мигрантов. Что это значит? Это неуплата налогов в огромном количестве. Второй момент. Оценить рынок сопутствующих нелегальных услуг… Мы сейчас некоторыми мазками пройдемся, и вы поймете, какие деньги вращаются внутри этого рынка.

В 2022 году мы провели большой опрос, опрашивали мигрантов. Порядка 5 тысяч человек опросили. И главная задача была понять, какие там аспекты адаптационные у нас, социально-экономические, культурные и так далее. Обратите внимание. Плохо могут объясняться на русском языке либо очень плохо примерно 14–15% наших респондентов. 41% говорят в целом хорошо. И вот очень часто из вот этих данных, из подобных данных делается вывод, что в принципе-то основная масса мигрантов говорит на русском языке. Но это совершенно не так. Во-первых, вы никогда не опросите людей, которые не говорят на русском языке. Всё. Это сразу. Когда вы видите такие данные, у вас сразу должен быть вопрос к экспертам. А как бы существуют определенные механизмы, когда МВД проводит определенные операции, если как-то к ним напроситься и поопрашивать тех, кого они задерживают без знания, там данные, конечно, вообще сумасшедшие.

Как они получили сертификаты на знание русского языка? Это следующий очень большой вопрос. По нашим моделям примерно на территории Российской Федерации находится минимум, коллеги, миллион мигрантов, которые практически не говорят на русском языке. Миллион!

Это не масло, которое ровным слоем по бутерброду размазывается, и дальше социум, исходя из либеральных концепций, начинает адаптировать мигрантов. Нет. Они локально сосредоточены. Это первое.

Второй момент. Если этот миллион находится на территории и плохо говорит, но имеет сертификаты… Обратите внимание, сколько сейчас в Telegram, в социальных сетях появляется видео: стоят люди, не говорящие на русском языке, но имеющие сертификаты. Называется сумма, сколько примерно это стоит на нелегальном рынке. Если вы умножите на миллион на эту сумму, то сумасшедшая цифра получится.

Теперь что касается по сферам. Это, естественно, опрос легальных мигрантов и, естественно, которые могут как-то говорить на русском языке. У нас наибольшее количество людей, которые хорошо говорят на русском, это, естественно, транспорт, торговля. Там, где идет процесс взаимодействия с местным населением. Там идет ускоренное обучение русскому языку, потому что есть необходимость. А вот строительство, сельское хозяйство, ЖКХ…

Андрей Павлов: Можно комментарий? Ну, транспорт и торговля, там же надо еще договориться, там надо сказать: дайте наличные, понимаете, убедить на русском языке. Скорее всего, вот эти фразы они особенно хорошо выучили. Мы сейчас это видим. Потому что в торговле и в транспорте идет огромный обнал, так и назовем, на сотни миллиардов рублей.

Александр Гребенюк: Главная проблема здесь – это проблема, связанная с нелегальной миграцией, на наш взгляд, это именно концентрация и формирование анклавов. Как только анклав формируется, – очень хорошо изучен, конечно, французский опыт, – начинается изменение этнического состава в школах. Это очень большая проблема. То, о чем тоже сегодня скажу. Французский опыт показывает, что родители детей-иммигрантов постоянно работают. Я сейчас покажу, сколько они работают. Конечно, у них нет времени, и давайте честно скажем, и квалификации, рассказывать ребенку о русской литературе, о русской поэзии, о русской истории. Они приехали оттуда, причем это же новая генерация, где давно демонтирована система советского классического образования. И чему теперь учили родителей – это уже очень большой вопрос. В результате ребенок не может получить ту помощь дома, приходит в школу. В школе плохо знающий язык ребенок требует либо отдельного внимания, и учитель постоянно начинает работать с ним, либо учитель просто не работает с ним и работает с детьми, которые хорошо говорят по-русски.

Вот во французских школах очень быстро в гетто произошло разделение. Родители-французы начали забирать детей из школ и переезжать, покидать этот район. В результате цена квадратного метра жилья стала падать, квадратный метр жилья и жилье стало еще более доступно для мигрантов. И вот именно этот механизм стал приводить к появлению гетто во Франции. А потом уже поджоги машин и так далее. Но один из первых триггеров – это изменения в школах. Дальше остановить процесс очень сложно, потому что после него идет выталкивание местного населения из района.

Посмотрим на продолжительность рабочего дня. Сколько мигранты работают? Они, конечно, работают не по Трудовому кодексу. И вообще в экономической науке много исследований, которые говорят, что дешевый труд противостоит автоматизации и внедрению новых технологий. Новые технологии – дорого. Вы получите потом экономию издержек, объем выпуска увеличится и так далее, но это дорого. А сейчас вы можете нарастить выпуск за счет того, что будете брать мигрантов без документов, заставлять их работать большое количество времени.

И вот смотрите, в среднем мигранты работают от 8 до 12 часов. Четверть работает еще более 12 часов. Что это значит? Это значит, что любые инициативы, связанные с обучением языку, культуре, какие-то курсы образовательные, какие-то миграционные ресурсные центры, о которых тоже 20 лет говорится, – и слава Богу, что они не создаются. Потому что мигранту некогда туда ходить, у него нет времени на это…

Далее, величина заработной платы. Существует миф, что мигранты получают меньше местного населения. Мигранты сейчас очень хорошо получают. Они работают без выходных, работают больше и так далее, но у этого есть определенные аспекты.

Давайте я к выводам тогда перейду. Что нам нужно сейчас в реальности? Во-первых, нам нужно посчитать, сколько нам нужно реально трудовых мигрантов. Да, есть динамика рыночная, все понятно. Но нам нужны определенные категории. Сколько, где и так далее. И именно после этого надо переходить к системе оргнабора. Оргнабор и расчет конкретной численности иностранных мигрантов — это две зависимые между собой переменные. Далее, опять же, нам нужно внедрять новые технологии. Вот дефицит, нам говорят, дефицит труда, не хватает людей и так далее. У нас по ОКВЭД на транспорте и в логистике 8 миллионов человек. Это те сферы, которые уже сейчас могут активно автоматизироваться, активно внедряться. И в России все-таки, вот Владимир Владимирович об этом сказал в своем интервью, что главная задача — это не привезти сюда большое количество людей, а увеличить среднюю производительность труда. Вот это наша главная задача. А потом уже мы недостающие лакуны должны заполнять внешней трудовой силой, еще что-то придумать, перераспределение внутри страны.

Далее, об этом я уже сказал – активная цифровизация. Конечно, личные кабинеты, цифровой портрет мигранта, работодатель. Все должно быть в цифровой форме. Отсутствует личный кабинет у мигранта – депортация. В таком случае у всех будут личные документы, ID-карты и так далее. Здесь должен быть жесткий режим.

Усиление роли русского языка в странах выезда. Здесь поздно учить, здесь люди работают. У нас есть такой ресурс, русский язык должен быть как минимум более высокого статуса, как максимум вторым государственным в странах – миграционных донорах. Наше телевидение должно быть там в широком диапазоне, широкий набор каналов. Детский канал должен быть на русском языке, этим должен МИД заняться. Чтобы люди уже сюда ехали, если ехали, то понимали нашу культуру, знали обычаи, хорошо говорили на русском языке.

Опять же, ребенок мигранта имеет кондиционное право пойти в школу. Минпросвещения об этом нам сказало. Но если он не знает язык, что ему там делать? Минпросвет говорит о том, что нельзя не давать возможности ребенку учиться в школе. Конечно, нам нужна доязыковая адаптация, чтобы ребенок до попадания в школу хотя бы какое-то время учил язык на уровне, чтобы он мог понимать учителя. Не вижу здесь никакого нарушения прав. Мы, наоборот, помогаем маленькому человеку адаптироваться.

Естественно, предотвращение зон компактного проживания. То, что в Котельниках происходит, я думаю, вы все знаете, это яркий пример. Зоны компактного проживания – это очень большая проблема. Наша задача – не повторить французский опыт.

Про оргнабор я уже сказал. Крупный бизнес должны, если они нанимают мигрантов, только по системе оргнабора. И человек должен работать именно там, где он подписал контракт. В этом регионе, в этой компании. Не получилось – выезжай домой, снова проходи процедуру оргнабора. Не надо шататься по стране, когда мы не понимаем, где мигранты находятся и сколько.

Ну и последнее. Конечно, нам нужно включать негосударственные структуры активно. Общественный контроль должен включаться. И какие-то тоже подвижки в этом есть. Спасибо, что пригласили.

Андрей Павлов: Спасибо большое за выступление. Я немножко подытожу. Мы не можем посчитать, какое у нас количество мигрантов. Плюс надо еще понять, какое количество у нас постмигрантского населения. То есть если вы сегодня не знаете русский язык, но вам завтра выдали российский паспорт, при наличии выданного паспорта вы не стали знать русский язык. У вас не поменялась ментальность.

Поэтому, я думаю, у нас находится 5–6 миллионов, включая большое количество детей, у которых ментальность состава все та же мигрантская, а они уже являются гражданами России. А может, и больше. Посчитать это невозможно. Действительно, баз нет.

Какая проблема? Сломан рынок труда. Возникает дискриминация коренного населения. Потому что у нас сотрудники просят 40-часовую рабочую неделю. Два выходных просят. Приезжает мигрант, готов работать все семь дней в неделю по 10–12 часов. 80 часов в неделю. Трудовой кодекс не соблюдается. Не платят социальные налоги. Мое предложение очень простое. Все должны платить социальные налоги. Пусть для мигрантов социальный налог будет называться каким-нибудь сбором. Инфраструктурный сбор. Работаете здесь, платите минимум 12% социального налога. На обеспечение, на безопасность, на здравоохранение и так далее. А сейчас, без обид, мигранта выгоднее взять. Он приехал, у него патент 7 тысяч рублей в месяц. Любой сотрудник с зарплатой 50 тысяч, ты уже должен за него заплатить 18 тысяч плюс 25 тысяч примерно. Вот и всё. Поэтому надо ситуацию менять. Это опять же вопрос экономики.

Александр, спасибо. Я сейчас приглашаю на сцену Андрея Афанасьева. Андрей у нас журналист. Я с ним познакомился лет 5–6 назад. Это военный корреспондент и координатор «Русской общины». В исконно русских регионах сами начали себя спасать. Начали формировать, слава Богу, народные общины. Одно из первых движений как раз «Русская община ZOV» и «Северный человек» Михаила Маваши. Еще есть…

Расскажите, Андрей, подробнее, как снизу народ начинает решать свои проблемы.

Андрей Афанасьев: Здравствуйте. Я журналист, специалист по коммуникациям, преподаватель. Как раз преподаю в МГИМО. И мы с друзьями, с единомышленниками размышляли на тему того, как сформулировать самую главную проблему, самый главный вызов жителя большого города в России. Русский народ – самый урбанизированный европейский народ. Ни одного другого народа в Европе нет, кого бы так сильно загнали в города, оторвав от собственных корней и, соответственно, загнав всех в многоэтажки, в которых уже родилось и выросло мое поколение. Я человек, родившийся в 1989 году. И вот смотрю в окно этой многоэтажки с тоской и вижу во дворе компанию из приезжих, 10–15 человек, стоящих вокруг автомобиля и слушающих громкую музыку. Понимаю, у меня такой возможности нет. В массе своей молодой человек 30 лет и моложе во многом предоставлен сам себе в вопросах социализации, собственной безопасности и прочего. Социализация в основном у нас происходит на работе или в месте учебы. Всё.

В отличие от приезжих, которые, приезжая сюда и, как было правильно сказано, не меняя образ мыслей, начинают общинно мыслить изначально. У них есть собственная община. И это, безусловно, преимущество. Это плюс.

Я сразу подчеркну, что я не являюсь сторонником того, что есть плохие национальности, плохие народы. Вообще мы не про это. Мы про социальные методы решения проблем. И вот нам пришла идея, что с помощью, как ни парадоксально, того, что нас разъединило, соцмедийных интернет-технологий, можно не только разъединять людей и дробить, но и, напротив, собирать. Из чего появилась концепция «Русской общины» как сетевой платформы, которая позволяет найти единомышленников где бы то ни было. На принципе твоего базового отношения к русскому народу в самом широком смысле этого слова, без «черепомерок» и всего остального. То есть если человек себя называет русским, он является частью русской общины автоматически.

Уже сейчас существует 150 чатов. Я свое выступление назвал так наукообразно: «Профилактика бытовой русофобии и правового нигилизма». Понятное дело, в какой среде. На основе, на опыте «Русской общины». «Русская община» создается не только для того, чтобы противостоять миграционным вызовам, хотя, безусловно, это является одной из принципиальных, самых важных задач, проблем, с которыми часто люди сталкиваются. Но это и просто, знаете, провести праздник во дворе.

У нас большое количество праздников по всей стране. Люди просто выходят и блинами, и калачами угощают всех желающих. Просто потому что сейчас Масленица. Или вот мы сейчас готовимся, у нас будет пасхальное гуляние тоже, потому что так было принято. Переехав в город, мы свои традиции национальные во многом потеряли. Мы не умеем танцевать, мы не умеем петь по-русски, мы одеты…. Вот у нас только дорогой друг пришел в косоворотке, Роман Юнеман. Все остальные, кто русский, в основном одеты вполне себе по-европейски, в том числе и ваш покорный слуга. Это тоже дань времени, к сожалению. И вот мы, создав эти чаты, получили доступ к огромной практической выборке проблем, с которыми сталкивается человек, относящий себя к русской культуре. Это в первую очередь взаимоотношения с теми или иными этническими группами. Ну то есть – от обхамили в магазине маму до приставали к жене, или у сына проблемы в школе. И что-то уже более системное, когда выясняется, что какой-то сегмент бизнеса, индустрии в том или ином городе или регионе вдруг оказывается полностью под контролем диаспоры. И чтобы туда зайти, нужно уже даже не в администрацию или органы заносить, а идти в местную чайхану. И вот в этой местной чайхане с сидящим там добрым и улыбчивым человеком о чем-то договариваться. В условном маленьком уездном городке где-нибудь под Рязанью. Ну то есть такое вполне себе архетипическое начало XIV века в нашей истории.

Мы просто так собираемся, просто встречаемся. Это Николо-Греческий монастырь, «Русская община». Мы просто сходили помолиться вместе. Те, кто захотел. В Москве у нас уже суммарно несколько десятков тысяч человек активных. Это те, кто, грубо говоря, в воскресенье утром встал и пришел по первому зову. Это проводится регулярно. И такого рода встречи опять же в рамках «Русской традиции». Где еще русскому человеку встретиться, как не в воскресенье в храме с единомышленниками. Мы это регулярно проводим. И это действительно дает силы. И вот это ощущение общинного духа, а у нас уже, если вы зайдете в Telegram-канал «Русской общины», все поделено, там даже Москва по северному, восточному, южному и так далее округам.

Андрей Павлов: Андрей, можно комментарий?.. Чуть-чуть перебью. Я в принципе долгие годы говорю, что только изменение потребительского поведения может спасти русский народ. Действительно, в воскресенье надо пойти и помолиться в храм. В воскресенье надо позаниматься с детьми. А наша модель потребительского поведения: суббота, воскресенье – это самые торговые дни, поэтому родители куда идут в воскресенье? В торговый центр. Многие идут за прилавки, именно как работники торговых центров. Рынков, автосалонов, я не знаю, вся сфера торговли и услуг.

И вот если мы вернемся к нашим братьям из мусульманских регионов, я всегда привожу такой пример. Сейчас будет Пасха, у нас сейчас будет пасхальное гуляние. Где-то в Пасху будут закрыты торговые центры, магазины и так далее? Нет. Все будут работать. А вот на Ураза-Байрам или на Курбан-Байрам, в Ингушетии, в Дагестане, в Чечне, три дня закрыты все магазины, потому что это и есть сохранение семейных ценностей, духовных ценностей, культурных ценностей. Потому что вот этот праздник, три дня, это встречаться с семьей, с друзьями, ехать к себе в какое-то свое селение из большого города. Вот вам традиция. А у нас таких традиций нет.

Андрей Афанасьев: Я вспомнил книгу Павла Алеппского как раз про путешествия по России. В первые три дня Великого Поста все лавки в Москве были закрыты вообще, потому что стыдно в первые четыре дня Великого Поста, когда читается канон Андрея Критского, вообще стыдно чем-то другим заниматься, кроме как молиться. С точки зрения русского человека из века семнадцатого.

Я тут сделал небольшую выборку. О чем я хочу рассказать? Как специалист по коммуникациям, как журналист. Я хочу рассказать про дискурс, который формируется в мигрантских сообществах, в мигрантских общинах. И лично я бы выделил два основных, самых принципиальных вектора. Первое – это русофобия. То есть людей всеми способами, с помощью самых различных медийных технологий настраивают против государствообразующего народа, против русских людей. Это не значит, что все вбирают в себя эту русофобию. Ни в коем случае. Есть замечательные люди, которые сопротивляются, обладают гораздо более высоким уровнем, иммунитетом для того, чтобы не вобрать это в себя. Но безусловно, люди с более низким уровнем образования, отсутствием критического мышления все это вбирают в себя как истину и нормальное поведение.

И вот в молодежной среде, в молодежных субкультурах, у условных абу-бандитов, так их назовем, которые в молодежной среде мигрантской, – у них есть своя субкультура, свои лидеры мнения, очень популярные ролики, например, публичного унижения ребят титульной нации, которые очень широко и вирусно расходятся в социальных сетях. Вот недавний случай в Петербурге.

(Просмотр видеоролика)

То есть смотрите, что происходит. Какая драматургия. Человек подходит к парню. Другой, друг, снимает. И он его достаточно хорошими поставленными ударами кладет на лопатки. Вот он Джахангир, мы его нашли. Им уже занимаются сейчас органы. Парню 18–19 лет. Понятное дело, что это просто хулиган. И мы знаем, что хулиганить могут разные люди. Но сама технология публичного унижения другого… Он же не подошел к своему и никогда не подойдет. Он подошел именно к представителю другой национальности для того, чтобы таким образом показать свое доминирующее положение. И все в социальных сетях подростки, дети видят это и делают соответствующие выводы. То есть это не что иное, как способ запугивания. То есть через смерть, через насилие попытка запугать…

Таких эпизодов десятки и сотни… 15–16-летние при честном, откровенном разговоре вам это подтвердят. TikTok, Telegram, в меньшей степени ВКонтакте кишмя кишат такого рода контентом. Есть группы стотысячные, многомиллионные, где вот это как бы тиражируется. И поверьте мне, в роли унижающего там всегда нерусский, а в роли унижаемого в 99% случаев там всегда русский. Как говорит один известный ведущий: «Совпадение? Не думаю».

Еще один эпизод. Тут уже с вовлечением взрослых. То есть я специально отобрал несколько эпизодов. Отсылаю за всем объемом в наш Telegram-канал, который так и называется «Русская община ZOV». Там примерно 270 тысяч подписчиков. Просто вбивайте «Русская община» в поиске, все найдете. Отсылаю еще к одной истории. Что произошло? Мальчик русский, 11 лет, просто хочет общаться со своей узбекской одноклассницей. Максимально мирно. Вот тут есть переписка, кто видит, там просто с другой девочкой, говорит: «Скажи Анисе, чтобы она пришла в школу, пожалуйста». Ну то есть, возможно, это начало какого-то там первого почти платонического чувства. Но тут точно речь не идет ни о чем предосудительном с точки зрения любой традиционной религии.

Узнав об этом, родители девочки вышли на самого 11-летнего, я это подчеркну, мальчика. Вот что говорила мама, потом там будет еще папа.

Женский голос из ролика: Еще раз про Анису напишешь, неважно кому, я Анисы мама. Еще раз напишешь, чтоб Аниса пришла в школу или чего, я тебе волосы содру один за другим. Хорошо? Мою дочку – вообще в рот не бери имя. Ты понял меня или нет? Папа Анисы скажи, тебе не поздоровится. У нас наших девочек нельзя трогать. Надеюсь, ты меня понял. Все. Не пиши про мою дочку вообще ничего. Никому. Понял?

Мужской голос из ролика: Слушай ты сюда, еще раз ты позвонишь Анисе или ты что-то будешь просить, я тебе, блин, закопаю. Тебе надо решать свои проблемы, хорошо? Ни разу чтобы тебе ни Аниса, ни мама Анисы чтобы тебе не звонила. Понял? Сука.

Андрей Афанасьев: (Рассказал про другой случай, как старшеклассник-мигрант унижал на камеру русских детей) В общем… «Русская община Новопеределкино» пришла в эту школу. Просто взрослые, нормальные, никакие не экстремисты, не бойцы, просто отцы, мужики… Пришли в школу и говорят: «Слушайте, что у вас тут происходит?» – «А что у нас тут происходит?» – «А вот, господин директор, заявление в Следственный комитет, а вот давайте сюда этого мальчика и вызывайте его родителей». То есть никто, как вот эти представители узбекской диаспоры, ребенка не пугал. Поговорили с его родителями, вот дядя хотя бы на камеру принес извинения. Я думаю, что после этого с ребенком будет проведена какая-то профилактическая беседа, потому что никто не хочет извиняться на камеру за своего ребенка. Это никому не будет приятно.

То есть мы живем в соцмедийном мире. И рассказывая о таких историях, мы на самом деле, «Русская община», занимаемся их профилактикой. Мы ни в коем случае не сеем никакую вражду и ненависть. Я специально подобрал эпизоды с представителями разных диаспор. Таджики, узбеки, армяне. Это Средняя Азия, это Кавказ, там мусульмане, здесь христиане. О чем это говорит? О том, что в целом в среде приезжих формируется определенный дискурс…

Просто сейчас в мигрантской среде, особенно в среде молодежи и детей, формируется субкультура, основывающаяся на принципах русофобии и правового нигилизма. И если мы это так же на уровне детства и юношества не будем профилактировать, мы пожнем бурю через 10–15 лет, не дай нам Бог.

Андрей Павлов: Следующее слово у нас тоже на тему мигрантов. Юнеман Роман Александрович, глава общественно-политического движения «Общество. Будущее». У него интересный опыт, он пожил в Германии. Он расскажет, как это произошло в Германии. Потому что я прекрасно помню Германию 20 с лишним лет назад. Это была прекрасная страна. Ты приезжаешь, немецкий порядок был во всем. Чистота, красота. Было приятно приезжать. Еще до ковида ездил в ряд городов…

Роман Юнеман: С грустью поделился своими наблюдениями за жесткой эволюцией Германии за последние десятилетия и пришел к заключению.

– Немцы очень долго метались, они не понимали, чего они хотят. Интегрировать их (мигрантов), не интегрировать. Заметьте, мы то же самое делаем сейчас. Мы не можем понять, мы то ли хотим им раздать паспорта, то ли не хотим, то ли мы хотим, чтобы они уехали, то ли чтобы не уехали. Но по итогу могу сказать так, что немцы 20 лет пытаются интегрировать мигрантов, у них это не получается. И они этот выбор в пользу интеграции просто сделали, в том числе, слишком поздно, когда мигрантов уже было очень много.

Почему так получилось? Во-первых, они фиксировались на экономическом развитии. То есть все и вся их риторика о том, что экономика превыше всего. Экономика, экономика, экономика… И приоритет среднесрочных целей над долгосрочными. То есть думалось о том, как нам пенсионеров кормить, как нам промышленность поднимать, но не думалось о том, как это повлияет на развитие страны долгосрочно. И этому поспособствовал немецкий крупный бизнес, который, собственно говоря, изначально, когда турок привозили на 2 года, именно он пролоббировал отмену этого 2-годичного запрета. Для того чтобы они там оставались и ассимилировались. И, собственно, дальше, конечно, сложилась еще и либеральная догматика о том, что нам необходимо любой ценой интегрировать мигрантов. Но одновременно с этим закрытость немецкого общества. Оно очень сильно кастовое. И единицы тех же турок добились чего-то успешного в Германии. То есть они одновременно людей пытаются интегрировать, но вырасти и подняться им не дают. И получается гремучая смесь.

И вот что нам делать: давайте выучим немецкие уроки, давайте не будем повторять их ошибки. Потому что сейчас, к сожалению, мы идем по этому пути, но я уверен, что раз мы начали раньше об этом дискутировать, мы свернем на правильную дорожку.

Андрей Павлов: Если мы умудримся перетянуть русскоязычное население мигрантов из Украины, Беларуси, России, из Германии назад вернуть в Россию, то у нас, конечно, будет большой плюс. Да, у нас будет большой плюс, но в Германии будет дальнейшая исламизация, поэтому Германии смерть.

Юрий Крупнов: Вы знаете, я очень благодарен всем выступающим. Я наконец-то понял, в чем все наши проблемы. Они в мигрантах, понимаете? И наконец-то теперь я поеду домой сегодня со спокойной совестью… А те страдальцы, которые крышуют мигрантов, которые на улице проверяют цифровые паспорта и вдруг пропускают кого надо, те страдальцы, которые организуют государственную миграционную политику, они ни при чем. Они страдальцы. Вместе со своими детьми. Понимаете?

И понятно, почему сегодня пошел вот такой замечательный и очень доходчивый до детей, до слабоумных, до кого угодно, тезис о том, что во всем виноваты мигранты. Потому что в 2005 году, можете посмотреть, у меня была такая публикация, что против России запускают спецоперацию «Мигранты спасут Россию». Потому что там было написано, что мигранты демографию поднимут, экономику поднимут. Я все нулевые, десятые сражался с мигрантским лобби, очень хорошо проплачиваемым на западные гранты и на российский бюджет. И это мне было понятно. Это действительно, ну, в общем, все всё понимают, кто отслеживает.

Но сейчас, обратите внимание, новая тема, классная. То есть за 20 лет ситуацию довели до действительно бытового ужаса. И теперь опять направляют, теперь против мигрантов. Все, бей мигрантов, спасай Россию, и все будет зашибись. Вот суть того, что мы говорили, понимаете? И, на мой взгляд, это ужасно. Потому что мы вместо анализа серьезного, что происходит со страной и где мы находимся, мы вообще что делаем? Вот если послушать господина Афанасьева, вот присмотритесь. Под словами «Русская община», «я русский», там Шаман сейчас выйдет, что он говорит-то? Мы должны как мигранты жить. Нам надо, наконец, создать общности, как у них. Этнодиаспоры везде, по всей стране. То есть господин Афанасьев, если вы послушаете его внимательно, потом посмотрите, будет ролик вывешен… господин Афанасьев рассказывает, как в чужой стране организовать некую ризомную ткань, которая защитит этих самых несчастных русских. В своей стране, вы понимаете?.. И говорит: самое главное, что у мигрантов этих есть, – это русофобство. Говорит он, рассказывая о мигрантофобстве. А мы должны мигрантофобствовать или мы станем настоящими мигрантами в своей стране. То есть вот я прошу в это вдуматься, это очень важно.

И вот для меня господин Афанасьев, например, он для меня враг России и враг русских, понимаете? И я, слава Богу, и по фамилии, и по всему остальному уж русский точно там, без всяких вопросов. И могу от русских сказать: идите вы подальше, товарищ Афанасьев и прочие, которые вместо того, чтобы ставить и решать проблемы страны, меня загоняют в то, чтобы я начинал… Там одни говорят: в вагончике живи, как мигрант. А другие: диаспору создай свою на территории своей родной Москвы, как мигрант и так далее. Я в этом смысле, я русский, понимаете? И у меня совсем другое представление о том, зачем русские строили нашу российскую государственность 1200 лет минимум. Для меня космос, первое, вот для меня это русский. Суперпрофессионализация, захватывают чайханы, ну и пусть захватывают. Так давайте развивать танкостроение, авиастроение, космос. Так нет, такие, как господин Афанасьев, они будут вам рассказывать о чем-то очень хорошем, сусальном, про Пасху и так далее, но не будут вам рассказывать, где русские должны менять мир. А не прятаться по своим городам, подыгрывая и становясь мигрантами в своей стране. Потому что русские – это всемирное действие. Нам нужно выходить на мощнейшие планетарные проекты, тогда и демография будет и все остальное. А не плакаться о том, что нас обижают и прочее.

Первый проект самый простой. Так, товарищи, вот эти русские профессиональные, которые начинают сейчас слезу лить. А вы вообще про что говорите? Какая там Германия? Какая Германия, когда сириец в Германии совсем другое, чем таджик? Потому что таджик минимум полторы сотни лет жил в Российской империи и в СССР. Это совсем другой человек. То, что вы не можете выдвинуть никакую идею, как российская имперская, как советская идея, что вы пустые, вы никому не интересны. Поэтому вас надо эксплуатировать, на вас наживаться. Так вам и надо. Потому что вы не русские. Русские никогда не ползают и непонятно что там плачут и не задают какие-то глупые вопросы и какие-то глупые дискурсы.

Не надо нас сравнивать с Германией. Германия хорошая, плохая, замечательная… Пусть там живут как они хотят. Русские, у них вся Россия большая, в том числе и Таджикистан, и Средняя Азия, и все, и так далее. Куда мы денем Россию? С чего начался развал СССР? Выдающийся наш гениальный писатель Валентин Распутин. Он с трибуны Съезда народных депутатов громко сказал республикам: «Вы хотите от нас отделиться? Это мы, Россия, от вас отделимся». Правильно. Через три года отделилась Москва от СНГ. Я не говорю про кровавые вещи, про экономику, которую мы потеряли и прочее. Понимаете?

Да, он говорит: «Нас объедают окраины». Бедный Валентин Распутин, так сказать, за всех русских печалился. Ну правильно, теперь нас объедают мигранты. И вас так и будут объедать, потому что вы ничего не можете создать. В отличие от наших отцов и матерей. И от наших дедов. Поэтому мне представляются все эти антимигрантские слезы. Еще раз говорю. В пятом году: мигранты спасут Россию. В двадцать пятом году какая будет повестка дня? «Бей мигрантов, спасай Россию»? И все вопросы решатся. Все. С олигархами. С разрушением индустрии. Понимаете? Все станет на свои места.

Поэтому, уважаемые коллеги, мне кажется, пора все-таки вернуться в какую-то реальность. А реальность заключается в том, что вопрос не в мигрантах. Тем более в тех людях, в тех народах. Завтра татары станут наезжать в Москву. Завтра развалится Россия. И будем рассказывать, как башкиры оккупируют нашу Москву? Вы что хотите вообще? Поэтому я считаю, что прежде всего нужно все-таки нам понять, кто это манипулирует и вбрасывает все эти замечательные, в кавычках, идеи. Простоватенькие, туповатенькие, примитивненькие.

Что там в Германии, еще раз повторяю, это дело Германии. Я не говорю, хорошо или плохо. Но нам по всем пунктам, мы другая страна, у нас другая ментальность. Давайте еще с нацистской Германией нас сравнивать и рассказывать, как, наоборот, там надо делить кого-то и прочее, и прочее. Поэтому это первое.

И последний момент. Я считаю, что демографию и миграцию, конечно, вместе ставить нельзя. То есть я уже говорил в 2005 году, с чего все песни начинались. И в концепцию государственной миграционной политики записали, что миграция очень позитивно действует на демографию. Ну, на экономику и на демографию. Ничего у нас не получится ни в экономике, ни в демографии и так далее. Сейчас, слава Богу, в 2019 году в последней версии концепции государственной политики миграционной хоть чуть-чуть кто-то там все-таки чуть-чуть поправил, что, вообще-то, демография – это воспроизводство собственного населения. Слава Богу.

Но есть демографические учебники. Там написано, демография состоит из миграции, из рождаемости и смертности. Это все учебники, которые ни за что не отвечают. Еще раз, демография – это воспроизводство собственного коренного населения. И из этого надо исходить. А там все просто. Да, сегодня мигранты во всем виноваты. А вот в 1982 году, когда ансамбль «Верасы» пел, соответственно, «у меня сестренки нет, у меня братишки нет», там был виноват, ну, кто? Ну тоже кто-то был виноват… А суть простая, пока у нас не будет половина всех семей с тремя-четырьмя детьми, что требует коренного изменения всего культурного генотипа русских, то без этого мы останемся с половиной населения к концу столетия. Будут мигранты, не будут мигранты, еще что-то. Да, этнодемографическое замещение – страшная вещь. Но в каком-то смысле это друг на друга никак не влияет и не зависит. Поэтому это другой вызов серьезнейший. Как нам скультивировать такую новую русскую семью, где трое-четверо ребятишек – это обычное нормальное дело. Но это уже другой разговор. Спасибо.

Андрей Павлов: Юрий Васильевич, спасибо. Ну, я хочу, конечно, в первую очередь выступить на защиту Андрея Афанасьева, потому что я его давно знаю. О чем он говорил? Он как раз говорил о проблемах коррупции. Те вопросы, которые решают «Русская община», «Северный человек» и другие общины различные, другие объединения, они решают проблему тотальной коррупции в силовых органах. Действительно, если бьют…

Они выявили тысячи коррупционеров. Потому что все эти обращения идут напрямую в Следственный комитет. И, кстати, они даже по нашему делу, интересному налоговому, защищают русских предпринимателей, которых закрывают. Магнитогорская налоговая инспекция закрывает наших франчайзи, которые ведут легальный бизнес, русские ребята. Но почему-то мигранты и огромные магазины их не трогают. Они действительно работают. Они этому посвящают все свое время. Хорошо это или плохо? Другой вопрос. Я за то, чтобы работали силовые органы, чтобы они выявляли. Я за правильную политику.

То есть моя политика мигрантская: приехал, вот тебе месяц максимум, туристическая виза. Дальше ты обязан устроиться на работу. Не самозанятым, не в статусе каком-то ином, не теневая занятость. Ты обязан устроиться официально на работу. Тебя обязан проверять работодатель, служба безопасности. У меня в компании служба безопасности проверяет всех. Всех подрядчиков, всех водителей, всех продавцов, кого мы нанимаем. И даже если мы возьмем какого-то мигранта, мы его проверим до пятого колена, имея всю информацию, понятно, законную.

Поэтому действительно вот эти две темы, миграционная политика и демографическая, это не одна сессия. Это можно форумы проводить, причем по каждой теме отдельные форумы. Это сотни выступающих можно слушать. Но в миграционной сфере я наведу порядок за три месяца. Он наводится щелчком пальца. Повторюсь, это запретили, это запретили, это запретили, здесь запретили, здесь запретили, заставили соблюдать закон.

А вот в демографии, там, конечно, все в разы сложнее. Если мигрантов мы можем, без обид, допустим, кого-то выселить, просто собрали и депортировали или официально трудоустроили на какие-то проекты инфраструктурные, собрали в какие-то трудовые городки, как это в Дубае делается. Есть опыт же дубайский, пожалуйста. Вот там буквально одна страница, 10 пунктов. Все то же самое реализовал, а в демографии, конечно, все намного сложнее, Юрий Васильевич. Здесь, конечно, надо ломать голову. И вот чисто монетизацией этот вопрос не решишь.

Но я могу сказать, что буквально в конце года еще хотели заложить несколько диверсий. Я же уже начал с того, что наше налоговое законодательство – это диверсия в целом. Да, одна огромная большая диверсия. Последняя история – это самозанятые. Так вот, в конце, по-моему, декабря «Опора России», ее лидер Калинин, по-моему, Александр, предложил право использовать режим самозанятых для всех граждан СНГ. То есть сейчас, допустим, самозанятыми не могут быть узбеки. Вот они все гордятся этой… Я им говорю, что вы изменники Родины. Они говорят: мы гордимся этим, потому что мы выполнили национальный проект МСП. У нас теперь там 30 миллионов человек. Я говорю, вот 30 миллионов человек вы набрали. Только, извините меня, налогов вы собрали меньше. Доля в ВВП от МСП не выросла. Чем гордиться-то действительно?

Да, и самое страшное, повторюсь, если бы, допустим, приняли три решения. Вот три решения. Разрешение самозанятыми всем гражданам СНГ быть. И у нас уже узбеки там, все становятся самозанятыми. Дальше поднимаем лимит самозанятым. И еще ключевой вопрос. И разрешаем самозанятым торговать любым товаром, а не только собственного производства.

Кстати, на Wildberries, на Ozon сотни тысяч самозанятых торгуют. Только я не понимаю, как можно самому произвести, там еще и что-то продавать, бизнес-процесс. А они хотят легально это сделать, то есть уровень контрабанды, контрафакта теневого бизнеса еще вырастет в разы. Понимаете, в разы. Мы окончательно свои вот исконные русские регионы просто задушим. Мы просто выдавим оттуда русских, из этого бизнеса. И скажем: теперь в армию иди на контракт, воюй, там 200 тысяч тебе платят.

Да, поэтому вот эти решения тоже хотели принимать. Поэтому я против абсолютно вот этого налогового режима самозанятых. Я против права работать мигрантов на любых льготных историях. Против. Надо жестко в экономике наводить порядок.

Декриминализация трудовых отношений. Достаточно снизить социальные налоги до 12–15% и вывести людей из тени. Достаточно снизить НДС, и тогда будет справедливость. Вот мы любим говорить, у нас там сырьевые компании НДС не платят, когда вывозят сырье. Так они еще зачитывают НДС здесь. Снизьте НДС для производителей товаров народного потребления здесь, а наши компании, вот крупные сырьевые, они будут меньше зачитывать. Мы уже в бюджете нашли копеечку. Но почему-то у нас принимаются абсолютно диверсии, ну, диверсии решения. Китай опустил НДС с 16 до 13% в 2019 году. Что в России сделали? Подняли НДС. Для чего? Подняли коррупционную маржу. Ударили в первую очередь по кому? По производственным предприятиям, потому что сфера услуг, торговля, она как была в тени многие, так и остаются в тени. Да, а еще им добавили самозанятых. Самозанятые же не могут идти на производство. Все самозанятые куда пошли? В торговлю. Мы развили сектор услуг, онлайн-торговля бурно за 10 лет выросла просто, ну, космическая онлайн-торговля. И вместо изменения структуры нашей экономики, вместо развития производства мы просто получили избыточную конкуренцию в торговле и услугах.

Так вот, вопрос: сколько у нас мигрантов? Допустим, 10 миллионов человек. Я задаю вопрос: а сколько из них действительно создают добавленную стоимость, нужную стране? Сколько из этих 10 миллионов, не знаю, дети, жены сидящие дома, там, 2 миллиона человек? Ну, возможно, я не знаю. Сколько из этих мигрантов людей, работающих в теневом секторе? Миллион-два? Ну, не знаю, сколько человек. Сколько из них продают наркотики? Мы постоянно ловим, вот граждане Узбекистана, Таджикистана, чего-то закладки, где-то там в клумбе кто-то копается. Вот вопрос: сколько? А сколько из них работает в секторе торговли и услуг? А сколько из них работает на производстве и создает добавленную стоимость? И когда я вот эти все цифры складываю, когда я туда накладываю сверху расходы нашего бюджета на мигрантов, включая материнский капитал, там, паспорта, их обслуживание, документы различные, материнские, образование, здравоохранение, потому что мигрант, повторюсь, это еще и мы убиваем образование, ведь действительно, если в школе в классе 20 русских и 5 плохо говорящих мигрантов, то бедная учительница что делает? Нет, она не их учит, она говорит: я пошла в самозанятые. Я лучше дам 3 урока одному ребенку, заработаю свои 5000 рублей, чем я буду вот здесь сидеть в этом зале, иметь какие-то проблемы с родителями мигрантов, с диаспорой, иметь проблемы с родителями детей. На нее там наезжает завуч, директор, роно, куча отчетности. мы потихонечку губим и свою систему образования, понимаете. Все в самозанятые, самозанятые, самозанятые и так далее. Поэтому все вопросы сейчас к правительству. Я вот сегодня написал статью у себя в Telegram-канале. Называется статья «Хрущевщина нашего времени». Я начал копаться в истории, я сравнивал 1964 год, правление Хрущева.

Вот наша экономика, видите, как она развивается. Вот так наша экономика выглядит сейчас, 9 миллионов самозанятых, это на конец года было. Да, компаний среднего бизнеса почти нет.

Малый – там тоже с 250 за 7 лет до 2400. То есть мы деградируем реально в микробизнес. Вот прогноз Павлова, что будет в 2030 году, если мы ничего не поменяем. У нас будет 22 миллиона самозанятых, у нас будет 8 миллионов субъектов микробизнеса. Да, все что-то друг другу продают там, ногти стригут, волосы. Ну, я стригся при Брежневе, смутно помню, но стригся. При Владимире Владимировиче вот 20 лет стригусь, и дальше буду стричься, нет проблем. Но будет ли у нас свой автомобиль, будет ли у нас свой ледокол новый, будут ли у нас еще самолеты и так далее, это большой вопрос. Вот с такой экономикой, вот с такой. Да, это вот как раз планы по развитию самозанятых и торможению экономики России. Это тоже все вопрос миграционной политики тоже. Да, я вижу экономику России вот такой. Да, вот такой я ее вижу все-таки, куда надо идти к 30-му году.

Это вот Telegram-канал мой. Да, там сегодня статья эта будет выложена. Ну и действительно, понимаете, Хрущев строил пятиэтажки, помните, вытаскивал там. Кто-то говорит, из землянок население вытаскивал, ну, в сельской местности. Последние 15 лет массово строят человейники. Ну, одинаково в целом, подход одинаковый, да. Там из исконно русских регионов, в первую очередь, люди выбывают в Москву, Санкт-Петербург. При Хрущеве разрешили аборты. Именно при Хрущеве, в 1954 году, сняли запрет. У Сталина было 20 лет запрет на аборты. И рождаемость была 3 миллиона человек, по-моему, в 1953 году 3 миллиона. А потом через, по-моему, лет 10 до 1,8 снизилось. Прямо сейчас все то же самое, понимаете.

И вот много, когда накладываешь историю, когда возвращаешься в нее, вспоминаешь, что было и что мы сделали в нулевые годы. Потому что я называю нулевые годы, не нулевые, вот десятые годы. А нулевые годы – как раз расцвет страны, после вот этого тотального падения в 90-е, мы как-то начали оживать. И рост экономики был 7%, и рождаемость пошла повышаться. И самое главное, люди видели свет в конце туннеля. Потому что для людей самое главное что? Любовь, вера, надежда и любовь. Если вы видите свет в конце туннеля, вы сегодня готовы преодолеть любые тяготы. А если вы не видите света в конце туннеля, вас уныние и печаль накрывает, так. И мы начинаем хуже работать, мы как бы и рожать не хотим. И лишний раз к стакану приложимся, так ведь. Будем сидеть в пабе, там пиво пить, воблой стучать и плакаться о тяжелой жизни. Поэтому надо менять образ жизни. И все мы способны сделать. Сделать это можно быстро.

И я надеюсь, что в мае у нас будет новое правительство. Понятно, кто-то там… Да, опять улыбки начинаются. Да, согласен, да, много раз мы на эти грабли уже наступили. Да, вот ждем там каких-то изменений. Но я очень надеюсь, что сейчас наступил тот момент, когда мы как вот в 2000 году, начнем переламывать ситуацию. И вот это вот там следующее десятилетие будет нашим. Если мы ничего не сделаем, то, ну, без обид, у России будущего нет. Потому что количество геополитических вызовов, что показывает демография, вот это тотальное падение, миграционные кризисы, не знаю, любые кризисы, любые военные угрозы, террористические угрозы, они будут только нарастать. Мы либо сплотимся и, ну, не то что выживем, будем нормально развиваться.

И, наконец-то, здесь я с вами полностью согласен, Юрий Васильевич, нужна нормальная русская идея. Вот идея русского миллиарда, она мне очень нравится, потому что, когда мы говорим о безработице, слушайте, мы имеем фантастическую страну, самую большую, самую богатую. Мы когда берем таблицу Менделеева, так ведь, смотрим на Россию: ой, все есть. Вспоминаем Менделеева, что там должно жить 500 миллионов человек. Так неужели вот в этой стране, 10 тысяч километров с запада на восток, мы не можем трудоустроить 150 миллионов, а не сегодняшних 72? Да, конечно, можем.

И я вот молодым людям говорю: друзья, чуть-чуть нормальной экономической политики, и у вас будет и процветание, и благосостояние, и всегда будет работа. Ну, невозможно в такой стране, повторяю, быть безработным. Ну, просто это надо… Только если какие-то силы условной пятой колонны совершают диверсию за диверсией. Несколько диверсий, я бы сказал. НДС подняли, самозанятых ввели. Просто откровенные диверсии экономические. Все это мы пережили в 1992 году. Я прекрасно вспоминаю, когда в России ввели НДС 28%. Как экономику уничтожили в 1992 году? Ввели НДС 28%, которого не было еще в 1991-м. И все предприятия встали. Что делать-то, вообще? Страна развалилась, связи кооперационные рушатся. Еще НДС 28% сверху. Доблестные американские советники…

9 мая – святой день для всех русских граждан. Вот она великая идея. Сделать его выходным вообще национальным. Вот как Ураза-Байрам у мусульман. Сделайте! Давайте мы не пойдем в торговые центры по магазинам. Ну ладно, какие-то продуктовые еще могут быть, аптеки какие-то. Но зачем магазинам обуви работать 9 мая, в этот праздник? Нам есть чем позаниматься в этот день.

Пасха – то же самое, Юрий Васильевич. С удовольствием.

Все это можно делать. Сократите время работы магазинов и сферы услуг на 30%, и нам не нужно будет 1,5–2 миллиона мигрантов. А самое главное, что я еще не сказал, вот из этих 10 миллионов мигрантов 25% работают во внутренней экосистеме. В контуре. Сами обслуживают себя. Этнические кафе, этнические парикмахерские, этнические магазины. Это несет какой-то плюс экономике страны? Никакого, действительно.

Поэтому понятно, что мигранты нужны в целом. От них никуда не избавишься. Это нормально. Но они должны работать в тех секторах, которые приносят пользу стране. А сегодня они несут стране огромный убыток. Он измеряется триллионами, триллионами, триллионами. Вот показали, 15 миллиардов вывезли долларов. Ребята, вывезли намного больше. Любой самолет, летящий в Душанбе или еще куда-то. В самолете каждый везет по 10 тысяч долларов, вывозит. Это из России можно вывозить без справки. Любой.

Или челнок в Турцию летит. Все 10 тысяч долларов официально, без справки. Десятки миллиардов вывозят. Мы когда ищем эту разницу в нашем торговом балансе, почему мы продали на 300 миллиардов, а закупили на 200, а где же 100 миллиардов? Вывезли. А потом завезли чемоданами товар. Слава Богу, вчера с 1000 евро беспошлинный ввоз до 200 опустили. В Китае ноль. Потому что китайцы защищают свой рынок. Идеология в Китае есть. И защита рынка есть. И все есть. А в России сделали какой-то дуршлаг.

Плюс тотальная коррупция. ФТС, ФНС, МВД. Потому что действительно раздача паспортов. Все зарабатывают. Но есть ли у этих людей какие-то мысли о будущем? Самое страшное, что эти люди, их же учили в университетах… Университет МВД. Их же учили что защищать? Родину.

Я предприниматель, казалось бы. Я должен вот так это жрать. Все себе. Но я веду другой образ жизни, потому что мне важно, какую страну я оставлю своим детям. У меня много детей. У меня 6 дочек. Мне очень важно, какую я страну им оставлю.